Яркие голубые глаза смотрели сурово и холодно, и совсем не благость читалась на его лице — он только что подписал приказ, которым немалая часть Гвиннедского королевства могла быть отлучена от церкви. Так и будет, если богатейшее герцогство Корвинское лишат ее благодати и покровительства.
Лорис и его собрат шли к этому отчаянному решению уже четыре месяца. Ибо чем бы ни было вызвано оно, в глазах корвинского народа это все равно будет выглядеть несправедливостью. Но с другой стороны, по закону эта мера вполне оправдана, рано или поздно пришлось бы принять такое решение. В землях, находящихся в юрисдикции архиепископов, происходят отвратительные вещи, и этому пора положить конец.
Прелаты успокаивали свою совесть рассуждениями о том, что, в конце концов, отлучение направлено не против народа Корвина, но лишь против одного человека, с которым иначе не сладить. Этим человеком был герцог Аларик Энтони Морган — Дерини, и именно на него была направлена кара священников. Ведь это он использовал свои богохульные и еретические силы Дерини для вмешательства в человеческие дела, он совращал невинных с пути истинного, бросая вызов церкви и державе. Морган вовлек юного короля Келсона в эти проклятые занятия древней магией и подстроил это состязание в некромантии, да еще где — в самом соборе, во время коронации!
Именно происхождение Моргана обрекает его на вечные муки и проклятие в будущей жизни, если он не отречется от своих дьявольских сил, не откажется от этого своего наследства. И вообще, от судьбы Моргана зависит сейчас, возможно, разрешение этого проклятого вопроса о Дерини.
Архиепископ Карриган нахмурил кустистые седые брови, поднял пергамент и еще раз прочитал его вслух. Он поджал губы и, сложив пергамент, положил его на стол, пока секретарь готовил воск для печати. Карриган приложил к нему свой перстень. Тревожно поглаживая украшенный жемчугом нагрудный крест, он опустился в кресло рядом с Лорисом.
— Эдмунд, а вы уверены, что… — Под строгим взглядом Лориса он остановился, вспомнив, что секретарь все еще стоит в ожидании дальнейших инструкций.
— Одну минуту. Отец Хью, попросите-ка сюда монсеньора Горони.
Священник-секретарь кивнул и покинул комнату, и Карриган со вздохом откинулся в кресле.
— Вы знаете, что Морган никогда не позволит Толливеру отлучить себя, — с тревогой сказал он. — Неужели вы думаете, что мы можем справиться с ним?
Герцог Аларик Морган, собственно, не был в юрисдикции обоих архиепископов, но они рассчитывали, что бумага, лежащая перед ними на столе, позволит обойти это небольшое затруднение.
Лорис скрестил пальцы и спокойно посмотрел на Карригана.
— С ним — может, и нет, — произнес он, — но на его подданных это подействует. Ходят слухи, что мятежные полки, собравшиеся на севере Корвина, уже сейчас намерены низложить лорда Дерини.
— Тьфу! — раздраженно фыркнул Карриган. — Да что может горстка мятежников против магии Дерини? И потом, вы же знаете, как народ любит Моргана.
— Сейчас — да, — ответил Лорис, глядя, как Карриган начал осторожно выводить свое имя на обороте письма, и невольно улыбнулся, заметив, что кончик языка собрата повторяет каждый завиток его округлой подписи. — Но будут ли они любить его после отлучения?
Карриган внимательно посмотрел на законченную работу, потом энергично посыпал песком из серебряной песочницы сырые чернила и подул на лист.
— А потом — что такое банды мятежников? — настойчиво продолжал Лорис, глядя сузившимися глазами на своего товарища. — Говорят, что Варин, вождь мятежников, считает себя новым мессией, который очистит землю от скверны Дерини. Представляете, что будет, если мы обратим это усердие себе на пользу?
Карриган, размышляя, оттопырил нижнюю губу и нахмурился.
— Что же, мы позволим самозваному мессии разгуливать у границы без подобающего присмотра? Это повстанческое движение попахивает ересью.
— Я еще не дал официальной санкции, — сказал Лорис. — Имеет смысл встретиться с этим парнем. Согласитесь, что это движение может оказаться очень полезно, если придать ему соответствующее направление. Кроме того, — Лорис улыбнулся, — вдруг этот Варин действительно получил какое-то божественное откровение.
— Сомневаюсь, — нахмурился Карриган. — Как далеко вы думаете зайти?
Лорис отклонился назад и скрестил руки на груди.
— Главная резиденция мятежников, говорят, на холмах возле Дхассы, где собирается в конце этой недели Курия. Горони, которого мы отправим к Корвинскому епископу, встретится с мятежниками и снова вернется в Дхассу, выполнив свое официальное поручение. Потом я сам надеюсь встретиться с Варином.
— А до тех пор — ничего делать не будем?
Лорис кивнул.
— Не будем. Я не хочу, чтобы король знал, что мы замышляем.
Дверь хлопнула, и вошел секретарь Карригана и пожилой невзрачный человек в дорожной рясе рядового священника. Отец Хью опустил глаза и чуть заметно кивнул в сторону гостя.
— Монсеньор Горони, ваше преосвященство.
Горони подошел к креслу Карригана и, преклонив одно колено, приложился губами к перстню архиепископа, а затем по его знаку поднялся и встал в ожидании дальнейших повелений.
— Благодарю вас, отец Хью. Надеюсь, на сегодня это все, — произнес Карриган.
Лорис прочистил горло, и Карриган вопросительно взглянул в его сторону.
— А то, о чем мы говорили сегодня, Патрик? Надеюсь, вы согласны, что нужна дисциплина?
— Да, конечно, — пробормотал Карриган. Он порылся в бумагах, лежащих на углу стола, извлек одну из них и протянул через стол секретарю.
— Это черновик вызова на церковный суд, который нужно переписать как можно быстрее, отец мой. Будьте любезны, перепишите и подайте его мне на подпись.
— Да, ваше преосвященство.
Когда Хью взял бумагу и направился к двери, Карриган обратился к Горони:
— Вот это письмо нужно передать епископу Толливеру. До Конкардинского Вольного порта вы доедете на моей барке, а там сядете на какой-нибудь купеческий корабль; до Корвина необходимо добраться за три дня.
Выйдя из кабинета архиепископа, отец Хью де Берри направился вниз по длинному, холодному и сырому коридору, освещенному фонарями, к своей канцелярии. Сложив руки на груди, он напряженно размышлял о том, что ему теперь делать.
Будучи личным секретарем Патрика Карригана, Хью, несмотря на свою молодость, имел доступ к сведениям, которые обычно не были доступны никому. Молодой священник всегда был благоразумен и честен, он блестяще справлялся со своими обязанностями, всецело посвятив себя служению церкви.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
